Господь вел меня по этому пути

Священник Сергий Терехин из кинельского села Бобровка рассказывает о начале своего духовного пути.

См. также...

Не успел я закончить запись беседы с семьей иконописца Андрея Мартемьянова, как тут же забрезжила неожиданно перспектива еще одной встречи. Оказалось, что уже в это самое время в гости к Андрею устремился его давний духовный друг, священник Сергий Терехин из кинельской Бобровки. «Хочет и к вам заехать», - уточнил Андрей. Что же, в диктофоне для записи места всем хватит. Вот только хватило бы места в моем сердце… «Пусть приезжает, буду только рад…» А про себя подумал: «Два интервью сразу - а не много ли будет для воскресного дня?». Но как только у моей калитки остановилась еще одна машина и из нее вышел высокий сильный человек - косая сажень в плечах! - в рясе и с наперсным крестом, как только благословил меня у входа твердой, сильной рукой, все сомнения сразу куда-то делись. Будет хорошее интервью!.. Ведь всегда впереди настоящего пастыря идут-бегут дела его… И об отце Сергии я уже был наслышан. Но, как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

Священник Сергий Терехин.

И еще одна радостная мысль ёкнула в сердце. Девятнадцатый год уже обитаю летом в этих краях, и кого только не было у меня за это время в гостях! Писатели, журналисты, богослов из Москвы, даже поэт однажды приехал. А вот священник - не знаю уж, как это так вышло! - не стоял на моей памяти ни разу на этом моем дворе.

И вот пришел он, знакомьтесь: иерей Сергий Терехин, настоятель храма в честь Архистратига Божия Михаила села Бобровка Кинельской епархии Самарской Митрополии. Достаю диктофон (да и не убирал далеко) и спешно принимаюсь задавать вопросы. Батюшка ведь у меня проездом, и надо успеть хотя бы основное про него разузнать. А то когда еще встретимся-то?

- Сам я родом из Казани, родился в 1976 году на праздник в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы. В детстве, даже в юности, я, конечно же, не предполагал, не думал, что буду когда-то священником, но так сложилась жизнь… Потом-то я понял, что жизнь моя так складывалась отнюдь не случайно, а это Господь, видно, изначально вел меня к этому. Бог видел мою строптивую натуру и всячески показывал мне это, выявлял какие-то недостатки. Готовил к духовному пути. Однажды ребенком в санатории под Казанью (был я ребенок немножко болезненный) и я, и другие дети - а там было много детей - увидели мы на небе образ Пресвятой Богородицы. Реально увидели, сомнений быть не могло. Было начало зимы, небо было чистое, без облаков, и мы видели четко овальный образ, мне было пять или шесть лет тогда. Я потому еще запомнил, когда это произошло, что через несколько дней всего умер Брежнев. Это как-то было связано, быть может… А Брежнев умер 10 ноября 1982 года.

- Смерть Леонида Ильича Брежнева, как бы кто ни относился к тому периоду, названному «застоем», - важная дата в истории нашей страны… Начало какой-то новой эпохи. Ваша семья была церковная?

- Нет, семья не была церковная. Отца у меня не было. Меня и брата мама воспитывала одна. У нас вся семья была из самарского села Подъем-Михайловка. И родная сестра моей бабушки несла там послушание в храме. А я был обычный ребенок своего времени. Юность моя в Самаре пришлась на «лихие девяностые». Это было сложное время. Всякое было… спортом занимался… боксом…

- В вас и сейчас заметно волевое, да даже и силовое начало. Но как-то физическая сила слилась уже с силой духа.

- Просто я попал в трудную ситуацию, которая и подвигла меня к занятиям боксом. Я как бы бокс и не выбирал, он сам меня выбрал. Так совпало, что прямо у нас в подъезде жил тренер по боксу. Он знал мою ситуацию и потому предложил заниматься боксом.

Мне было тогда 12 лет. Кроме меня дома не было никого. Я вышел из квартиры на лестничную клетку, хотел подняться к другу на верхний этаж и вместе у него посмотреть телевизор. Стал закрывать свою дверь ключом. А в подъезде какие-то подростки сидели, выпивали горячительное. Они увидели, что я закрываю дверь ключом, значит, дома никого нет. И попытались отобрать у меня ключ, хотели проникнуть в квартиру, угрожали ножом. Хотели меня порезать… Ничего у них не получилось, я вырвался… И все же переживание было сильным. Для меня это был какой-то сигнал. И я понял, что надо что-то делать, чем-то заниматься, каким-то силовым спортом. Чтобы при необходимости мог за себя постоять, дать отпор.

Особенных каких-то высот в боксе я не достиг, но занимался хорошо, развивался физически. И раз уж тренер в нашем подъезде жил, то и уделял он мне больше внимания. К тому же он знал о моей ситуации и учил меня боксу всерьез. Он до сих пор в Самаре живет, Сергей Васильевич Кривенцов. Мы с ним иногда встречаемся на разных соревнованиях, тепло общаемся. С его сыном Дмитрием я дружил. Так вот я потихоньку и рос… как и многие подростки в ту пору.

- Чему-то еще вас бокс научил, кроме как кулаками махать в драке?

- Помог выработать стойкость духа. Но, может быть, этот опыт не всегда приемлем в Православной жизни. Появилась во мне какая-то безкомпромиссность, что ли. «Или ты его, или он тебя…» В нашем мире духовном, в котором живет верующий человек, иногда это очень мешает в каких-то моментах...

- Как знать, как знать…

Отец Сергий со старостой Михаило-Архангельского прихода в Бобровке Юрием Афанасьевым.

- Есть такая черта у меня, и она меня не красит. Нужно бы, например, отступить. Ведь порой и надо сделать шаг назад, чтобы сделать потом сразу несколько шагов вперед… А у меня не получается… в смысле, отступить не получается. Пру и пру напропалую… От этого много проблем выходит. Которых можно бы было и избежать.

- А может, как раз наоборот, и успехи у вас бывают тоже от этого? Как тут узнаешь… И еще: немало священников прошли в юности через бокс. Я знаю нескольких таких батюшек, примерно ваших ровесников. Притом это добрые пастыри, любимые своими прихожанами.

- Это связано не столько с боксом самим по себе, сколько, наверное, с тем временем, в которое мужало наше поколение. Это жесткое было время. И мое поколение эту жесткость порой вынужденно в себя вобрало. Образ жизни был такой вот не совсем правильный, конечно. Моя юность на 90-е годы пришлась. Мы в своей жизни имели отрицательный опыт, и когда начали уже духовно осмыслять пройденный путь, мы, конечно, не захотели, чтобы так же вот в юности своей вели себя наши дети. И потому мы так стремимся привнести в жизнь что-то хорошее, доброе. И главное - стремимся поделиться своими обретениями духовными с детьми, чтобы не повторяли они наших ошибок.

Потом поступил в техникум, учился на токаря-фрезеровщика. Профессия нравилась мне, как ни странно. И даже работать по этой специальности нравилось, когда практику проходил. У меня были хорошие учителя. Они показали такую высоту в работе! Не имея какого-то сверхточного оборудования, они своими руками достигали результатов не хуже, чем на сложном и дорогом оборудовании, и при этом трудились творчески. Можно ведь быть фрезеровщиком «от Бога»! Без всякого там числового программного управления, а просто своими руками достигать в профессии больших высот. Но меня Бог повел по другому пути.

Женился я в 28 лет, когда был уже взрослым человеком. Супруга моя Екатерина из простой семьи. Вместе с ней искали мы веру, вместе потихоньку воцерковлялись. Сейчас у нас пятеро детей, в январе ждем рождения шестого…

- Легко вам дался этот переход из обычного мирского состояния в духовное сословие?

- Нелегко. Но всё ведь совершалось не вдруг. Были такие ситуации, когда я еще не понимал, что это рука Господня на меня легла. Было даже и такое: заповедей не знал я еще, и вот у меня в голове неожиданно стали появляться мысли, даже звучали слова, - так Господь напрямую открывал мне Свою волю. Своим заповедям обучал… А я еще удивлялся при этом, откуда такие мысли ко мне приходят, пытался как-то на свой лад анализировать происходящее со мной. В церковь ходил тогда редко, может, только на Пасху и на Рождество. И вдруг Господь влагает какие-то истины в меня! Да, это было не просто так! И я уже начал об этом догадываться. Далеко мне было еще до священства. А Господь вот еще тогда мне в душу что-то важное вкладывал, учил Своим законам! Но я не сразу понял это. Не сразу встал на духовный путь.

В богословии больше всего известны два пути познания Бога. Есть естественный путь - это когда родители с детства воспитывают ребенка в вере, водят в храм, рассказывают о Боге… А есть и другой путь - ты приходишь на богослужение, и там на тебя вдруг нисходит Божья благодать! И ты выходишь из храма уже другим, ты внутренне переменился… У меня было вот так вот как раз. Произошла вдруг переоценка всей жизни - импульсивная и быстрая. Да, у меня путь познания Бога был, наверное, как раз вот такой. Однажды я пришел в храм в честь Казанской иконы Божией Матери, что на южной стороне Кинеля. Тогда служил в храме протоиерей Геннадий Феоктистов. Я вот сейчас думаю, что если бы не он, то я бы никогда не пришел в Церковь… не стал бы священником… Меня так поразила тогда его любовь, которую он изливал на всех людей. И вот однажды я пришел на вечернее богослужение, которое как раз он совершал. И вдруг во время Всенощной мне в душу вошло какое-то особенное духовное состояние, это было все равно как плач ребенка, но только изнутри. Это был внутренний плач… Ощущение странное, как будто что-то потерял, и так тяжело это вернуть… В этом состоянии внутреннего плача я вышел из храма, пошел домой. Еще не понимал тогда, что же со мной происходит… Но еще потом два или три дня я находился в таком вот состоянии внутреннего плача… Уже даже и близкие начали что-то особенное замечать… Спрашивали, что со мной стряслось, что со мной такое странное происходит…

- А как этот плач внешне проявлялся? Слезы были?

- Нет, слез не было, но внутреннее состояние как-то всё равно и внешне выражалось невольно, раз мое состояние видели другие. И начали мне задавать вопросы о моем состоянии…

- Как вы теперь считаете, что это было?

- Думаю, так происходило внутреннее познание Бога. Потому что многое с того времени во мне переменилось. Такой был вот резкий переход, и мне в ту пору было и самому себе тяжело объяснить, что я чувствовал, что со мной происходило. Тогда и книг-то духовных еще было мало, и я не мог объяснить и самому себе свой плач, свое состояние. Потом уже, когда стал изучать святоотеческую литературу, понял, что же мне довелось пережить. Этотвнутренний плач стал шагом к внутреннему познанию Бога. Это, в общем-то, нормальное явление в духовной жизни, самое сильное, что только может произойти, когда человек встал на путь познания Бога. И вот с этого момента пошло всё по-другому. Я серьезно задумался и о поступлении в семинарию, и о рукоположении в сан священника… Уже захотелось нести послушание в храме… Так вот Бог явил мне Себя.

- Расскажите про ваше общение с отцом Геннадием Феоктистовым. Я считаю его настоящим старцем, человеком большой духовной силы…

- И когда он стал потом схиархимандритом Николаем, мы продолжали с ним общаться. И на богослужениях вместе молились. Я тогда окормлял исправительную колонию № 13 в самарской Спиридоновке и не раз приглашал отца Николая туда на службы. Молиться вместе с ним было большим утешением!

А познакомились мы так. Я зашел в храм в Кинеле, хотя еще даже слабо себе представлял, зачем и куда пришел. В храме тогда была матушка Нина, супруга отца Геннадия. Мне нужно было купить лампадку и икону. Тогда я толком не знал еще, какую икону мне нужно купить в первую очередь. Да и про лампаду весьма отдаленно полагал, зачем она нужна. Матушка мне всё терпеливо рассказала и показала. Постепенно у нас завязался разговор, и она посоветовала мне прийти в церковь уже специально на службу, исповедаться и причаститься. Она посоветовала прийти на исповедь к отцу Геннадию Феоктистову. Но у меня к тому времени за плечами было уже много всего отрицательного, так что мне непросто далось такое решение - прийти на исповедь, раскаяться в грехах. Это был момент выбора. И я очень болезненно решался на этот серьезный шаг. И вот я думаю, что если бы пришел тогда к кому-то другому, а не к отцу Геннадию, то ничего хорошего со мной бы и не было. Ведь как, бывает, у нас встречают-то строго! Как узнают, что первый раз пришел, что никакой духовной жизни молодой человек еще и не начал вести, то своей резкостью могут и оттолкнуть! Но меня отец Николай, а тогда еще Геннадий, принял с такой любовью…

- Батюшка, пора нам ехать… Время уже поджимает! - это водитель, а также староста бобровского прихода Юрий Николаевич Афанасьев вклинивается в разговор с просительной, но все же и твердой интонацией. Значит, придется нам закругляться. Жаль!

- Про приход свой расскажите.

- На приходе в Бобровке я начал служить с 2008 года, по благословению ныне Митрополита Самарского и Тольяттинского Сергия. Сейчас это Кинельская епархия, и наш Правящий Архиерей Епископ Софроний. Когда я приехал в Бобровку, храм уже начали возводить. Но достраивать церковь мне довелось. Постепенно сколачивался и вот уже сложился крепкий приход. Прихожан своих люблю. Место служения своего тоже люблю. И с каждым годом моя любовь к приходу всё возрастает. Это связано с духовным опытом, который со временем приобретаю.

- Конечно, Господь определяет место служения пастыря. Но вот а вы сами все-таки хотели бы всю жизнь прослужить в Бобровке?

- Да, сейчас уже хотел бы. Внутреннее мое состояние говорит об этом.

Бобровка знаменательное село. Исторически это место очень значимое. Там и церковь испокон века была, и много чего важного у нас происходило… Раньше ведь население одной только нашей Бобровки доходило до 30 тысяч человек! Огромное село было! Примерно столько же сейчас в соседнем городе Кинеле проживает. Но времена изменились, конечно. «Благовест» писал уже о репрессированных в годы гонений бобровских священниках… Многие традиции были утрачены. На сегодняшний день у нас около пятидесяти активных прихожан. Стараемся возрождать старинные бобровские духовные традиции…

Юрий Афанасьев снова не выдержал, взорвался:

- Батюшка, но ведь ехать нужно… зять же ждет… Время вышло давно!..

Раньше мы с отцом Сергием дружно игнорировали (как бы не замечали) его красноречивые жесты, нервные поглядывания на часы. Но после такого избытка чувств как тут было не прервать беседу. Ладно уж, идем к машине. Хотя я бы и говорил еще, и говорил бы с батюшкой. Такой уж вот он собеседник благодатный. Совсем не хочется его отпускать.

- Благодарен вам, что привезли отца настоятеля… - это я смиряюсь перед водителем батюшки. - Жаль, что чай так и не попили… - говорю старосте, все же намекая на то, что рано, ох, рано он его увозит от нас.

- К зятю надо… Какой уж тут чай… Простите! В другой раз, может…

А я все же «на посошок» задаю еще один вопрос священнику Сергию Терехину:

- Вы хоть расскажите, как в наших краях сейчас оказались-то?

- Хотим открыть скит, чтобы было где уединяться для сугубой молитвы. Владыка Софроний благословил строить в этих местах подворье от нашего Михаило-Архангельского храма. У нас ведь вокруг Бобровки степи в основном. А надо нам для этих целей место лесное да сокровенное отыскать. И вот такое место нашли наконец. Андрей Мартемьянов помог. Даже два места приглядели, так что есть из чего выбирать. Лес глухой, а рядом поляночка живописная… И подъезд хороший.

Хотим наш скит посвятить Божией Матери. И храм построим, чтобы совершались регулярные богослужения на подворье. Сейчас вот ездили места смотреть, какие нам Андрей подобрал. Понравилось.

- Сами думаете в том скиту служить?

- Есть такая потребность в уединенной молитве… Хотелось бы хоть чуть-чуть свою жизнь приблизить к монашеской. Сам думаю здесь иногда уединяться.

- Где-то вычитал: потребность в уединении - верный симптом правильной духовной жизни… Так это?

- Наверное, так.

- Без электричества будете обходиться?

- Посмотрим, как лучше будет всё там обустроить. Но какая-то минимальная инфраструктура нужна будет все-таки. Опыт некоторый накоплен. Много где побывал уже, и на Афоне, и в святых местах России, так что примерно представляю себе, как наш будущий скит обустроить.

- А в храме не хватятся своего настоятеля, когда вы начнете то и дело в скиту уединяться?

- У нас на приходе три священника и дьякон. Так что сил и на подворье вполне хватит. Я ведь так считаю: храм не должен просто существовать, он должен жить. И в храме должны быть частые богослужения. Пока не удается нам (из-за болезней священников и из-за других причин) служить каждый день в нашем храме в Бобровке. Но мы обязательно будем к этому стремиться.

Записал Антон Жоголев.

Фото автора.